способы творить добро, а просто как следует выучить уроки – это первое, что нужно сделать, а уж потом он попытается, не строя заранее никаких планов, подготовиться к тому, чтобы протянуть кому-нибудь руку помощи или сказать доброе слово, как только потребуется. И он тихонько уселся в уголке, чтобы не мешать маме убирать комнату, поставил ноги повыше на перекладину стула, повернулся лицом к стене и через час с легким сердцем развернулся назад, зная, что урок твердо выучен и у него еще осталось время до завтрака для других занятий. Он оглядел комнату: мать тщательно ее прибрала и теперь ушла в спальню, но в совке не было угля, а в бидоне воды, и Том выбежал на улицу, чтобы наполнить их, а возвращаясь от колонки, увидел, что Энн Джоунз, известная своей сварливостью, развешивает белье на протянутой через дворик веревке, и услышал, как она громко и сердито ругает свою дочь, заметив, что та собирается напроказить в кухне.
– Вот уж воистину у меня не дети, а наказание Божье! – воскликнула Энн, направляясь в дом с покрасневшим от раздражения лицом. В следующую минуту раздался шлепок, после которого девчушка вскрикнула от боли.
«А что, если я войду и предложу поиграть с малюткой Эстер и приглядеть за ней? – подумал Том. – Энн Джоунз, конечно, страшно разозлилась и наверняка заподозрит недоброе, но, пожалуй, уши мне не надерет и пощечин не надает, потому что моя мама столько дней нянчила ее Джереми, когда он болел. Ну хоть попробую».
И с сильно бьющимся от страха сердцем он обратился к разъяренной миссис Джоунз:
– Пожалуйста, позвольте мне войти и поиграть с Эстер. Может быть, мне удастся занять ее, пока вы развешиваете белье.
– Еще чего! Чтобы ты болтался по дому и учинял беспорядок, как раз когда я все приготовила для мужнего завтрака! Спасибо, но мне хватает проделок собственных детей, и я не потерплю чужих мальчишек у себя дома.
– Я не хотел учинять беспорядок и проказить, – ответил Том, огорченный тем, что его добрые намерения были неверно истолкованы. – Я только хотел помочь.
– Хочешь помочь, так подавай прищепки, чтобы мне не наклоняться, а то спина отваливается.
Том предпочел бы играть с маленькой Эстер и забавлять ее, но ведь и с прищепками он может помочь миссис Джоунз, и тогда, наверное, она не будет так злиться на своих детей, если они чем-нибудь отвлекут ее от дела. Да и Эстер уже перестала плакать и явно нашла себе новое занятие (Том надеялся, что на этот раз безобидное); и он принялся одну за другой подавать Энн прищепки, а она, смягчившись, сделалась разговорчивой.
– И как это твоей матери удалось вырастить такого помощника, Том? Ты не хуже девочки, даже лучше; не думаю, что через три года Эстер станет такой же внимательной. (Тут из дому раздались крики малышей.) Вот вам пожалуйста! Опять они за свое; ну, я им покажу! – воскликнула она, в приступе негодования спрыгнув с табуретки.
– Позвольте мне, – принялся умолять ее Том, с ужасом думая о новых жестоких шлепках. – Я поставлю корзинку с прищепками на табуретку, и вам не нужно будет наклоняться; а пока вы работаете, я займу чем-нибудь малышей, чтобы они не шалили. Пожалуйста, тетя Энн, пустите меня к ним.
Недовольно бурча из-за того, что лишается его помощи, она позволила ему войти в дом. Он обнаружил там Эстер, девочку пяти лет, ее младшего брата и сестренку. Они подрались из-за ножа, и Джонни в схватке порезал палец – не сильно, но он испугался при виде крови, а Эстер, вместо того чтобы помочь ему, хоть ей и было его жаль, стояла, надувшись, в стороне, страшась упреков, которыми осыпала ее мать, когда кому-то из младших, оставленных под ее присмотром, случалось пораниться.
– Эстер, – попросил Том, – принеси мне, пожалуйста, холодной воды, ею лучше всего остановить кровь; и не могла бы ты отыскать для нее миску?
Эстер побежала выполнять просьбу, польщенная доверием Тома. Когда кровь почти остановилась, Том попросил девочку принести какую-нибудь ткань, и она принялась шарить под комодом в поисках тряпки, которую спрятала там накануне. Тем временем Джонни перестал плакать, заинтересовавшись приготовлениями к перевязке ранки и довольный тем, что сделался важной персоной и центром внимания. Самая младшая девочка сидела на полу, глубоко захваченная происходящим, и таким образом все они успокоились и совершенно забыли о проказах до прихода Энн, которая, развесив белье и покончив с этой частью утренних дел, была готова заняться своими детьми в свойственной ей нетерпеливой и грубоватой манере.
– Ну и ну! Право же, Том, ты со всем справился лучше некуда; вот бы кто-то вроде тебя всегда приглядывал за ними; однако тебе пора бежать, паренек, твоя мама звала тебя, когда я входила в дом, и я обещала отправить тебя домой. До свидания и спасибо тебе.
Когда Том выходил, малышка, все с тем же серьезным видом сидевшая на полу, каким-то образом сумев оценить ласковую помощь Тома, подставила ему губки для поцелуя; в ответ он склонился к ней, совершенно счастливый и исполненный любви и доброты.
После завтрака мама сказала ему, что пора в школу, потому что ей не хочется, чтобы он бегом влетал в класс, запыхавшийся и растрепанный, когда учитель уже готов начать урок; она бы предпочла, чтобы он вошел со спокойным достоинством, с мыслями о том, чем ему предстоит заняться. Так что Том взял шапку и сумку и отправился в путь с легким сердцем, отчего, наверное, и шаг его был легким, и он уже прошел полдороги, когда до начала занятий оставалось еще четверть часа. Поэтому он замедлил шаг и повнимательнее огляделся вокруг. По другой стороне улицы шла маленькая девочка; в одной руке она несла большую корзину, а другой вела за собой ребенка, едва начавшего ходить; ребенок, должно быть, устал, потому что жалобно плакал и через каждые два-три шага садился на землю. Том быстро перебежал через дорогу, поскольку, как вы, я думаю, догадались, он очень любил малышей и не выносил их слез.
– Девочка, почему он плачет? На ручки хочет? Я возьму его и понесу, пока нам по дороге.
Сказав это, Том намеревался привести план в исполнение, но ребенок предпочитал, чтобы его несла сестра, и не принял любезности Тома. Тогда Том забрал у девочки тяжелую корзину с картошкой и нес ее, пока пути их совпадали, а перед расставанием девочка поблагодарила его, попрощалась и сказала, что теперь она сама справится, потому что до дому совсем недалеко. И Том, умиротворенный и счастливый, отправился
